Три месяца на Шри-Ланке сильно обогатили мой жизненный опыт. Побег от реальности, первая трушная удалёнка, да ещё и в таких экзотических условиях. Кокосы, бананы… Энергетический кризис и военные патрули на дорогах. Жил как Симба: то с сурикатом тусил, то с кабаном, а иной раз и с целой бандой обезьян, буквально. Шантарам на максималках. Но и нервяков было хоть отбавляй. Взять хотя бы саму причину, по которой я ни с того ни с сего оказался на тропическом острове. Кто бы думал, что такое возможно, но годы отрицательного отбора и попу-лизма сделали своё дело.

Впрочем, при всех "радостях" цейлонский ретрит определённо пошёл мне на пользу. Пришлось быстро собраться, распрощаться со многими вещами из прошлого и напоследок поменять страну. Не каждый год такое бывает. Но упражнение определённо полезное, проверка на мобильность. И удар по психике помогло смягчить. Да и потом, в любой непонятной ситуации куда интереснее выбирать то, что разнообразит биографию, чем неподвижно ждать приближение Апокалипсиса. Но как я ни бодрился, тревожность делала своё дело. Я зацвёл, как ёбаный гибискус.

По телу постепенно расползлась приставучая сыпь, мази и таблетки не помогали. Напряжение снаружи, напряжение внутри — каждый новый цикл был сильнее предыдущего. Надо было что-то делать. Кочевая жизнь в тропиках — это не безмятежный отпуск. А когда болит, совсем не в радость. Однозначно, нужно было вернуться и заняться лечением, пойти к нормальному русскоговорящему дерматологу. Может даже бесплатно, потому что есть ДМС. И вот, спустя три месяца я лечу домой.

Дальние странствия особенно хороши тем, что позволяют вкусить радость возвращения. Что бы ни было. Особенно вкусно, если возвращаешься не куда-то, а в Петербург. Особенно — в конце июня. Мой рейс прибыл в Пулково поздно вечером. Сёрф затерялся где-то в пути, и пока я оформлял заявку на поиск, наступила полночь. Несмотря на поздний час, на выходе из зоны прилёта царило движение. Разряженной вереницей на улицу выходили новоприбывшие. Таксисты звали их к себе на борт. Одна за другой подъезжали машины, забирали пассажиров и исчезали в бледной летней ночи. Туда же надо было и мне.

Я доел блин из "Теремка" и запил его ароматным Иван-чаем, который они дают. Из пакетика. О, эта пища богов! После долгого перелёта из Коломбо до Мале, затем до Москвы и в Петербург как-то не особо хотелось спешить запрыгивать в такси. Поэтому я с радостью воспользовался поводом зависнуть тут ненадолго, чтобы подышать прохладным воздухом и полюбоваться масштабными конструкциями нового терминала. Горизонт планирования теперь не сильно длиннее хабарика. И, видно, поэтому обострилась чувствительность к таким простым бесплатным радостям. В общем, настроение — максимально лирическое.

Сотрудница службы поиска багажа заверила, что сёрф обязательно вернётся, но через пару дней. И к лучшему! Мне не придётся везти его самому. Я добил ароматную самокрутку и достал из кармана телефон, чтобы вызвать такси. Пора бы уже и мне ехать домой. Иван-чай приятно грел изнутри. Теперь только в душ и спать-спать-спать. Завтра на работу. И записаться на приём, конечно же.

Слава технологиям! Они максимально упростили то, что прежде могло показаться многоуровневым квестом и априори отпугивало невыполнимостью. Так и с записью в поликлинику. К тому времени я уже отвык от врачей, и было так неохота связываться с медициной снова, но, глядя на себя в зеркало, трудно было бездействовать. Да и нужно-то было лишь позвонить в страховую компанию, выбрать клинику, дату и время. Из недр почты достаю памятку по ДМС, нахожу в ней номер корпоративного менеджера, набираю.

– Страховая компания "Возрождение", чем могу помочь?

В трубке зазвучал бодрый мужской голос. Он как будто вселял надежду. Я поздоровался, представился и изложил свою историю. Менеджер внимательно выслушал и пощёлкал по клавиатуре.

– Можем предложить двадцать третье июня, семнадцать часов, врач-дерматолог Соболевская…

Я посмотрел гугл-календарь: созвонов нет. Пожалуй, тут и думать не о чем. Решено! Отдамся в руки доктора Соболевской.

– Мне подходит. Запишите меня, пожалуйста.

Повесив трубку, тут же получаю СМС с подтверждением:

Вам назначен приём врача: 23 июня (чт), 17-00, врач-дерматолог Мария Николаевна Соболевская.

Теперь у меня была новая цель — послезавтра. Может на этот раз найдётся чудодейственный рецепт… Чёртовы высыпания сводили с ума.

Не припомню, чтобы обычный четверг был столь долгожданным. В назначенный день я закончил работу пораньше и собрался выходить. Собственно, из сборов нужно-то было лишь взять папку с историей болезни и обуться. Как оказалось, в Петербурге включили жару под тридцать, поэтому я всё так же ходил в гавайской рубашке и шортах — совсем как на Шри-Ланке три дня назад.

В годы неистового педантизма эти вещи легли бы на полку, до следующего путешествия к кокосовым берегам. Но догмы слезают с оболочки сознания, как подгоревшая на солнце кожа. Поэтому теперь у меня нет никаких "для дома", "для улицы" и других наборов. Просто надеваю то, что хочется здесь и сейчас. И это так классно! Моя любимая балийская гавайка, в которой я уже изрядно наколесил по Азии, мягкая и тонкая, принт жизнеутверждающий — тропические цветы на тёмно-синем фоне. Наденешь и сразу веселее становится. Вопреки всему.

От дома до клиники было десять минут пешком. Иду, наслаждаюсь прогретым воздухом. Как будто всё не так уж плохо. На улице почти пусто, ни машин ни людей. Сочно зеленели кусты и кроны деревьев. Далеко в небе висели взбитые кучевые облака. В их сторону летел самолёт. Эти облака, фиолетовая вата... Нигде таких не видел, кроме как в Петербурге и на индонезийских островах. Солнце пригревало шею, руки и ноги. Оно забиралось под темные стекла очков и щекотало уголки глаз.

Иду, смотрю время: успеваю, всё в порядке, но всё равно волнуюсь. В душе — надежда. Хочется вкусить это лето, вдыхать его полной грудью, пить большими глотками. И чтобы ничего не болело. Я шёл, предвкушая новое начало. Встречный ветерок приятно обдувал тело, прибивая мягкую гавайку к груди. За спиной же она трепыхалась словно флаг.

– О, да! Кайфуха…

Ветер не унимался. Я ощущал его ласковое дыхание каждым волоском. Он обволакивал меня полностью, щекотал живот, пробирался в шорты… и нежно ласкал яйца. Микрооргазм! Любому мужику знакомо это чувство. Если же прямо сейчас вы отрицательно мотаете головой, то в пору задуматься: есть ли у вас душа? Кто-то, возможно, покрутит пальцем у виска, но давайте не будем спешить с выводами. В тропиках трусы не имеют никакого смысла, и я привык там гонять без них. И вообще, это тема с историей.

Когда я был школьником, любил группу Garbage. Мне очень нравилась вокалистка Ширли Мэнсон, особенно её образ в клипе "Paranoid". Помню, как-то в журнале Cool наткнулся на её интервью. Так вот в нём Ширли призналась, что ей нравятся мужчины, которые не носят исподнее. Ничего другого из того интервью я не запомнил, но конкретно этот факт врезался в сознание и остался там навсегда. Поэтому чуть что — я без трусов. Так уж сложилось. Такой человек. Поддался разлагающему влиянию Запада.

Жаришка в Петербурге тоже, надо сказать, стояла такая, что по-другому и не моглось. Только теперь я был не в тропической деревне, а в культурной столице. Ответственность, знаете ли. Но тем и приятнее было выйти из дома в привычном цейлонском образе. С такими секретиками простые дела становятся куда веселее.

Навстречу попадались случайные прохожие, а у меня вовсю лупит "I'm sexy and I know it!". Не в наушниках, а просто в голове. И хотя в тот момент это было далеко от правды, настроение стало ещё чуточку лучше. Моя встроенная музыкальная шкатулка знает своё дело. В зависимости от настроения и ситуации алгоритм включает саундтрек. То Depeche Mode поставит, то Боба Марли, то Каспийский груз. Может и Лаэртского предложить. Вот так, маленькие радости теребят рецепторы.

– Здравствуйте! У меня запись на пять часов…

Администратор, ухоженная фактурная женщина, услужливо оформила мне медицинскую карту, выдала талон с номером очереди и объяснила куда идти. Первое впечатление: нормальное человеческое отношение стало такой экзотикой, что встреча с ним дарит ощущение праздника. И как будто вытягивает кривую человеколюбия из просадки. Ещё и большие красивые кофемашины стоят. Ван лав! Тут уже сработала другая моя фича — конструктор дополненной реальности. Мне представилось, что в таких декорациях не хватает дип-хауса фоном, и чтобы ко мне вышла модельного вида хостес с пухленькими губами, сияющей улыбкой и в облегающем медицинском халате. Она приводит меня в бархатный лаундж.

– Вот, пожалуйста, устраивайтесь. Пока доктор готовится принять вас, можем предложить кальян на грудном сборе, гематогеновую тарелку, крафтовый желчегонный улун…массаж "Ветка сакуры".
– Что?
– Что?

Сцена оборвалась и открылись двери лифта. Так чисто, так спокойно. А помните походы в поликлинику в детстве? Мрак, страх и психологическое насилие. А у кого-то, может, и не только психологическое. Тут же — доброта и золотистый вечерний свет. При нём на что ни посмотри — всё красиво. А если исходник топовый, то вообще ляпота.

По коридорам проплывали редкие фигуры в белых халатах. Я быстро нашёл нужный кабинет и сел на стуле напротив, ожидая вызова. Гематогеновая тарелка, конечно же, не приехала. В голове прокручивал историю болезни, вспоминал факты из медицинских справок.

– Посетитель с талоном номер двадцать пять, пожалуйста, пройдите в кабинет шестьдесят четыре.

Технологично, вежливо, культурно. Жаль, что не шестьдесят девять. Был бы ещё один забавный штришок к этому томному вечеру. Особенно если за дверью оказалась бы массивная тётя доктор с суровым лицом. Я встал, подошёл к двери, дежурно постучался и приоткрыл её.

– Здравствуйте! Разрешите войти?

Как оказалось, мой конструктор дополненной реальности дал слишком уж сильно в сторону, потому что в кабинете на месте врача я увидел изящную девушку. Она сидела ко мне спиной в дальнем конце просторного кабинета. Светлого, как студенческие надежды. Белый халат ненавязчиво облегал талию доктора. На тонкие плечи спадали красивые тёмные кудри. Было слышно, как её пальцы быстро скакали по клавиатуре. Она повернула тонкую шею, и я увидел её кукольное лицо. Точнее, только глаза, потому что большая часть была скрыта под маской. Из-под маски едва выступал её носик.

– Добрый день! Заходите, присаживайтесь. Буквально пару минут, и я вами займусь.

Бодрость в голосе — уже лайк. А то, знаете, часто бывает, что граждане нашей высокодуховной державы ходят с такими лицами, будто на завтрак едят говно. И мычат что-то нечленораздельное. Особенно при исполнении. Бесит такое. Поэтому элементарная нормальность очень радует. Вот опять.

– Да, конечно. Всё в порядке, я не спешу.

Я подошёл и послушно сел на стул, который стоял слева от места доктора спинкой к стене. Нас разделяет расстояние с вытянутую руку, и очень хочется рассмотреть мою потенциальную спасительницу, но я стесняюсь. Сомкнув пальцы рук в замок и положив локти на бёдра, я стал разглядывать стол и немногочисленные предметы. Взгляд же всё время куда-то просится, мозг ищет зацепки. Стараюсь расслабиться. Внутренние шутеечки немного повеселили, но напряженность оставалась.

Кабинет — жёсткий минимал. Кроме мебели ничего нет. Никаких тебе скелетов и постеров с расчленёнкой. Но красивую фотографию повесить можно было бы. Хотя бы одну, для настроения. В общем, смотреть было особо не на что, поэтому глаза в итоге всё равно вернулись к утончённой докторке. Она сидела вполоборота ко мне. Большие светлые глаза бегали по монитору, а тонкие пальцы продолжали чеканить буквы и знаки. Воистину женственная натура.

– Таааак, сейчас, ещё буквально минуточку, пожалуйста.

В камуфляже её возраст было вообще не определить. Двадцать семь? Тридцать? Тридцать два с половиной? На бейдже надпись: "Мария Николаевна Соболевская, врач-дерматолог, стаж 2,5 года". Ну, что ж, нормально. Интересно, в каком возрасте недавние студенты-медики приступают к работе? Мария Николаевна взяла трубку телефона и набрала номер.

– Ало, это Мария Николавна…

Николавна. Это прозвучало так провинциально, но одновременно строго и от этого сексуально. В её взгляде и движении глаз читался максимально серьёзный настрой. Такой был и у меня. Я готовился к длительной беседе, как это уже бывало не раз. Поэтому недавние самосмейки отошли на второй план. Мария Николавна что-то прочирикала, повесила трубку, выдохнула и уверенным движением повернулась ко мне всем телом.

– Теперь я с вами. Рассказывайте. На что жалуетесь?

Я выпрямился в подробностях описал свои страдания: про тропический климат, нервы и инфекции. Мария Николавна слушала внимательно, смотря мне прямо в глаза. Она просканировала взглядом мои обсыпанные предплечья, по которым было всё понятно. Я думал, выслушает, направит на анализы, выпишет лекарств, и готово. После чего я пойду в аптеку отоваривать рецепт, а потом домой — лечиться. С грустью подумал о предстоящих тратах на дорогостоящие кремы. Но всё обернулось несколько иначе. Пролистав мои распечатки, Мария Николавна с выражением профессионала изрекла:

– Так, я в целом поняла. Давайте я теперь вас осмотрю. Встаньте и разденьтесь полностью, до нижнего белья.

Ха-ха, что? До нижнего белья? К такому я готов не был. Оно дома лежит, нижнее моё.

– Э-э-э…Прямо до нижнего? — я замялся.
– А что вас смущает? — парировала Мария Николавна.
– Видите ли…. — неловкость прогрессировала. Что-то похожее было со мной лишь однажды, когда жаркой летней ночью я покупал у негров шишки в злачном квартале Токио. Мой визави тогда скомандовал с плотным нигерийским акцентом: "Put diz in your pants and go away, police iz everywhere around!". Но стоило ему узнать, что первая часть указания невыполнима по техническим причинам, он сморщился и взвизгнул: "Are you fuckin' crazy, maaan?". Да, чувак. Мы — русские, с нами — бог знает что.

Тут я вспомнил проверенное средство от ступора — старый добрый канцелярит. Зря, что ли, в посольстве писарем отсиделся. Канцелярит прекрасен. Из него можно наплести таких вензелей-загогулин, что за ними рассеется и смысл сказанного и всякая неуверенность.

– Видите ли, в чём дело. Я не предусмотрел, что ситуация может обернуться таким образом, и не подготовился. У меня под шортами ничего нет. Прошу прощения...

По телу прокатилась волна мурашей. Повисла пауза.

– Вы что, пришли без трусов?

В отличие от меня и моего внутреннего комика, Мария Николавна не терялась ни на секунду. Со мной говорила энергичная девушка, для которой клятва Гиппократа не просто слова.

– Получается, что так…

Казалось, сейчас последует тирада о том, что не по-христиански это — ходить к доктору без исподнего. И приём, скорее всего, свернётся. Иначе как прикажете осматривать пациента, коли на нём нет трусов? Или произойдёт что-то ещё, противоречащее нужному сценарию. Но тут в серьёзных глазах Марии Николавны сверкнула улыбка.

– Интересный вы человек…
– Жизнь такая… — я пожал плечами.
– Так, ладно… Я поняла. Сейчас что-нибудь придумаем, я всё равно должна вас осмотреть.

Ну точно, профессионал. Серьёзный и ответственный. Пожалуй, можно смело отдаться и расслабиться. Но у моей нервной системы было другие планы на вечер.

Обычно в состояниях экстремальной растерянности и смущения моя ракета автоматически складывается едва ли не до отрицательных значений. Так уж, видимо, природой предусмотрено. Оно и верно. Только представьте мир, в котором больше мужиков в душевном упадке беспрепятственно могут распространять гены. Нам такого не надо. Но не раз бывало и так, что в самые стрессовые моменты мой детородный друг поступал наоборот — начинал твердеть. Чем, например, можно объяснить железный стояк во время переговоров о спасении тихоокеанских лососей? Я не знаю. Так получилось и сейчас. Я почувствовал, как внизу живота растекается тепло. Ящер пришёл в движение.

– Вы пока раздевайтесь, а я достану для вас покрывало.

Мария Николавна встала с кресла и пошла искать по шкафам и тумбочкам. Помимо халата на ней были сиреневые медицинские штаны и белые кроксы. Они поскрипывали при касании с полом. Через отверстия в них были видны носки. Тоже белые, с маленькими божьими коровками. Сладенькая.

Что ж, деваться было некуда, надо было пройти эту игру до конца. Начал снизу: развязал шнурки на моих истоптанных стэнсмитах, снял их, внутрь засунул носки и отставил всю конструкцию чуть в сторону. Затем поднялся со стула и, продолжая перебирать факты и гипотезы касательно своего недуга, стал расстегивать пуговицы на гавайке. Сердце учащенно забилось. Тем временем Мария Николавна пронеслась по всем ящикам и углам и что-то нашла. Движением ветра она подошла ко мне и протянула кусок невесомой полупрозрачной медицинской ткани. Я развернул его обеими руками.

– Вот, это вам прикрыться. Подойдёт?
– Да, вполне.

Если честно, так себе замена трусам, конечно. Но вариантов не было.

– Вам нужно снять всё. — Мария Николавна не давала спуску.
– А вы точно доктор? — пронеслось у меня в голове.

По сценарию, с минуты на минуту два качка в латексе должны были внести флюгегехаймен, а у моей докторки всё так же ни нотки конфуза. Она словно поторапливала. Мне же торопиться не очень-то хотелось. К тому времени на мне уже остались только шорты. Лишь шаг отделял нас от момента истины, но что-то мешало мне преодолеть финишную черту.

– Хорошо-хорошо, я понял.

Она стояла прямо передо мной. Этот взгляд... Возможно, где-то икнул научрук Марии Николавны. Он должен гордиться такой выпускницей. Доброго здоровьичка, сэнсэй!

– Что вы так волнуетесь?
– Заметно, да?
– Конечно. Расслабьтесь. Я вижу, что вам больно.
– Есть такое…
– Мне просто нужно посмотреть.
– Да-да, конечно. Я уже почти готов.

Была ни была! Одной рукой я стянул шорты, а другой держал ткань, прижимая к телу налившийся член. Он был ещё не в том состоянии, чтобы повесить на него полотенце, но внешне всё было уже вполне наглядно. Вспомнилось, как в детстве в стеночке стоял, когда целыми днями в футбик гоняли. Тоже так же прикрывал его. Только тогда это была защита от удара мяча, а теперь — чтобы не спалиться. Неудобно как-то. Всё же не каждый день стоишь перед одетой девушкой в чём мать родила. Не отросли ещё профильные нейронные связи. А за окном всё это время — жаркое питерское лето. Что вообще происходит?

Шорты приземлились на стул, на котором я сидел три минуты назад. Туда же, где уже лежала гавайка. Мария Николавна взяла со стола фонарик и щёлкнула кнопкой выключателя. В её руке заиграл луч белого медицинского света.

– Закройте глаза, я начну сверху.
– Можно, пожалуй.

Я послушно последовал её словам, обеими руками прижимая ткань к члену. Хм, а что если ей не привыкать?

– Прошу прощения, что так получилось. Неловко вышло…Я не ожидал…

Стоя с закрытыми глазами, я бормотал что-то, пытаясь разрядить неловкость. Тот момент, когда я почувствовал тепловой след фонарика на лице, уже миновал, и сейчас я даже не представлял, какой участок моего тела она исследует. Но глаза почему-то открывать боялся. Или стеснялся.

– Всё хорошо, стойте как стоите.

О да, стоим мы уже более чем ощутимо. Очень хотелось воспользоваться пикантной ситуацией и развить беседу, но серьёзный настрой Марии Николавны и чувство неловкости останавливали. Я чувствовал, как она касается пальцами моих рук, спины, бёдер. Очевидно, она рассматривала каждую болячку.

– Так, здесь всё, теперь ложитесь спиной на стол прямо за вами.

Что? На стол? Я раскрыл глаза и взмостился на процедурный стол, придерживая одной рукой свою ненавязчивую ткань. Мягкая поверхность стола приятно охлаждала кожу. Я растянулся и снова закрыл глаза. Просто на всякий случай, опережая события.

– Вытяните руки вдоль туловища и разверните локти.

Командный тон Марии Николавны не оставлял простора для колебаний. Скромную повязку пришлось отпустить в свободное плавание. Мой дружок уже порядком набух и отчётливо проступал из-под тонкой медицинской фибры. Посыпались тайские флэшбэки. Но к тому моменту первичное оцепенение уже спало, и лихой задор снова стал возвращаться ко мне. Bad choices make great stories.

Я сделал вид, что ничего не происходит. А что ещё оставалось? Хотя внутри меня трясло от возбуждения. Я медленно опустил руки на поверхность стола, и мой ковбой остался один на один с невесомой тканью. По моим прикидкам, она уже приняла форму подсдувшегося вигвама.

Я попытался замедлить дыхание, как учило приложение по медитации. По лицу снова скользнул луч фонарика. Телом я ощущал легкие касания хлопкового халата и пальцев Марии Николавны. Мы оба молчали. Что там сейчас происходит? Что она рассматривает? Можно было лишь гадать, вслушиваясь в скольжение её кроксов по вылизанному полу.

Мария Николавна крутилась вокруг стола, как вдруг лёгкий ветерок, пробуждённый её стремительными движениями, сорвал накидку с моего жезла. Я почувствовал, как она соскользнула в бездну.

– Бля…

По телу снова прокатилась волна возбуждения. Только теперь ещё сильнее. Эти мгновения показались вечностью. Я знал, что при всех внешних дефектах Мария Николавна не могла не впечатлиться лучшей частью меня. Стоило мне подумать об этом, как её изящные пальцы порхнули совсем рядом с моим Джонни.

– Апассссснааааа! — прокричал внутри меня Виктор Гусев.

То, что сперва показалось случайностью, оказалось не случайностью. В следующую секунду докторка взяла мой ствол в руку, и я ощутил, как сквозь силиконовые перчатки сочится тепло женской души. Прикосновения Марии Николавны оплавили мой металл. Она слегка сжала его, прощупывая на твёрдость духа. Ровно так, как надо перед бурей.

– Игра рукой! — не унимался комментатор.

Но Мария Николавна его не слышала. Она разжала пальцы, и мой член прилёг ко мне на живот. Докторка нежно провела пальцами по его нижней части, от самого основания до головки. Меня коротило от каждого её касания, но я продолжал молчать. Она тоже не проронила ни слова. А что тут скажешь? У нас осмотр вообще-то, важное дело делаем.

Мария Николавна аккуратно взяла тремя пальцами головку и выпрямила моего друга во весь рост, как будто выбирала рыбу на рынке. Она сделала пару медленных массирующих движений по всей длине, словно натирая кий перед ударом, и снова выпустила его. Он звонко плюхнулся на живот. Это точно на самом деле происходит?

– У вас салфетка соскочила, возьмите.
– Ой, да, точно, спасибо...

Она сунула её мне в руку, и я, не открывая глаз, вернул тонкую ткань на место. Вот так курьёз…

– Так, ну всё, мы закончили, вставайте. Можете одеваться.

Открыв глаза, я быстро вернулся в реальность. Мария Николавна стояла ко мне спиной и снимала перчатки. Я поднялся, встал с процедурного стола, взял со стула шорты и первым делом натянул их. Хотя в этом уже не было такой острой необходимости. Мы ведь сблизились. По идее, теперь моя очередь. Но, пожалуй, хватит острых ощущений на сегодня. Мария Николавна села за компьютер, и преступные пальчики снова забегали по кнопкам.

– Сейчас зафиксирую результаты и всё вам объясню. Пока садитесь.
– Понял. Сажусь.

Застегнув шорты, я накинул гавайку. Застёгивал её уже сидя на стуле. Меня по-прежнему потряхивало, поэтому хотелось максимально заземлиться, хотя яркое ощущение прикола давно выдавило всякую растерянность. Нет, ну какая же строгая и сосредоточенная девушка! Я в принципе не мог себе позволить сбивать её своими разговорами. Да и что было сказать…"Детка, как тебе мой член?" или "Что вы делаете сегодня вечером?". Вдруг всё это мне вообще привиделось. Я просто ждал.

Примерно пятьсот ударов сердца спустя Мария Николавна закончила печатать и отправила файл на принтер. Взяв свежую распечатку, она положила её на стол между нами, другой рукой взяла карандаш и начала пошагово объяснять, что делать, оставляя пометки на полях. Из её уст звучали умные слова, а некоторые мысли она повторяла не по одному разу, словно разговаривала с малолетним.

– Вам необходимо наносить на кожу как можно больше эмолентов.
– Эмо что?
– Эмолентов. Увлажняющих средств.

Я поглядывал в её глаза, кивал и старался всё уяснить, но её звонкий голос звучал как будто сквозь сон.

– Сейчас назначим вам повторный прием и всё. Вопросы?

В голосе Марии Николавны теперь звучала не столько строгость сколько забота. И от этого на душе стало ещё теплее. Совсем как от рюмки водки, опрокинутой на пустой желудок. Какие тут могли быть вопросы… Её глаза сверкали, я поблагодарил её за вдумчивый индивидуальный подход и покинул кабинет.

Вскоре я уже чилил на балконе, выдыхая пережитое. Жара спала, но только снаружи. Вот так ни с того ни с сего обычный летний четверг обернулся эротическим боевиком. Чудеса! Философские размышления прервал звонок с незнакомого номера. Обычно на такие вызовы не реагирую, но что-то подсказало мне, что надо. Я нажал кнопку и поднёс к уху телефон.

– Роман Викторович, добрый вечер! — этот голос невозможно было спутать ни с кем другим.
– Добрый вечер.
– Это Мария Николавна Соболевская, ваш лечащий врач.
– Сразу вас узнал.
– Спасибо, приятно. Роман Викторович, я вот по какому вопросу…
– Слушаю вас.
– Я поставила вам повторный приём через неделю…
– Да…
– Впереди ещё много времени, и если вдруг вам резко станет хуже или потребуется помощь, звоните мне по этому номеру, хорошо?

Как же, чёрт возьми, приятно! Чистая светлая клиника, учтивые и заботливые врачи, отношение как к родному. Сказка! Но, как выяснилось, у сказочки той был ещё и хэппи эндинг.

– О, да, конечно! Я надеюсь, что не понадобится, но буду иметь в виду. Спасибо что позвонили. Как его записать? Это ваш рабочий?

Ничего подобного со мной никогда не происходило, поэтому я задавал эти вопросы искренне. На часах семь вечера, в клинике не закончились приёмные часы. Но Мария Николавна выкатила ещё не все тузы из своей колоды.

– Нет, это личный.

Воттенате. Так это точно на самом деле происходит?

– А, да? Ого… — более удачных формулировок у меня не нашлось.

Хотелось заплакать, но нужно было держаться.

– Даже не знаю как вас благодарить. Спасибо за заботу!
– Не стоит. Будем вас лечить. Звоните в любое время дня и ночи. Или пишите в мессенджер.
– Премного благодарю.
– Хорошего вечера, Роман Викторович.
– Спасибо, Мария Николавна. И вам тоже!