Мудрый человек тем и отличается от глупца, что под влиянием опыта способен критически переосмыслить свои же убеждения, а не держаться за них только потому, что когда-то так решил. Когда розовые очки блекнут, начинается диалог с собой. Неприятный, трудный, ежедневный. Видимо, так приходит осознание собственной ответственности за свою судьбу. Когнитивная ломка.

Как "боевая единица" я стал приходить в негодность. Хорош тот исполнитель, который беспрекословно выполнит любой приказ. А я начинаю анализировать и задаваться вопросами. Поначалу я пытался убеждать себя, что это вполне нормально, ведь кто-то должен делать эту работу. Вопрос в том, сможешь ли ты принять всё как есть. Потому что если не сможешь, то внутренний конфликт неизбежен. "Надо уметь подстраиваться", – говорили они. Я пытался, не получалось.

Трудовыебудни показали мне, что дипломатическая служба – это вовсе не сплошь высокая аналитика и переговоры. В чине пресс-секретаря я был всем: переводчиком, спичрайтером, SMMщиком, организатором мероприятий, водителем, аниматором, бухгалтером, советником, курьером, гонцом, экскурсоводом и нередко даже воспиталкой. Например, не раз бывало, что приходилось гнать наших журналистов в автобус почти пинками. Нам срочно в аэропорт, а у них сувениры не куплены и кофе не допит.

– Я сказал "СТАРТУЕМ!"

Об эффективной работе здесь тоже своеобразные представления. Иногда приходилось часами елозить какой-нибудь текст для СМИ, зная наперёд, что
в новостных лентах от него останется жалкий огрызок с тупым кликбейтным заголовком. Иначе и быть не могло, простыня-то унылая. Но партия сказала:
"Надо!". Комсомол ответил: "Как изволите". И в очередной раз с досадой подумал: "Вот же б**ть...".

Когда долго живёшь в Японии, непроизвольно впитываешь японские манеры. И они совсем не спасают от неотвратимого кринжовника. Даже наоборот: только усугубляют боль познания окружающей действительности. Во всяком случае, на меня они подействовали так.

Видя как высокопоставленный делегат включает дикаря в торговом центре,
я с болью думал: «Пресвятая дева Аматэрасу, если что, я не с ними». От увиденного и прочувствованного моя внутренняя проводка день за днём накалялась всё сильнее, а система охлаждения словно вышла из строя. Отпуск помогал, но совсем ненадолго. Круг замкнулся. И я в нём.

Социальные сети – это вообще песня (спойлер: грустная). Когда я принял
эту работу от своей отчалившей предшественницы, страницы посольства
были скорее похожи на блог ватной дивы. «Дорогие мои, спокойной ночки!».
Тут же фотографии котиков. Или Майдана.

«Прощайте, дорогие мои, я возвращаюсь в Россию!» – это вообще что? Без слёз не взглянешь. Но кто-то должен был облагородить это потрясающее наследие. Этим кем-то мне и суждено было стать. Тот еще вызов, но я его принял. Как теперь понимаю, принял я его слишком уж близко к сердцу. И не нашлось никого, кто смог бы сказать об этом. Жаль.

Вернёмся к пуфику из предыдущей главы. Сижу я снова, примерно на таком же, под боком российского министра, коих немало обслужил. Звенят бокалы, поддатые участники пиршества заливаются смехом и пивком. Мне же среди этого гомона нужно разобрать, что лопочет мой подопечный.

- Ну, за интенсификацию многовекторной кооперации во взаимовыгодных тскть областях...

Из-за плеча министра мне приходится буквально кричать. Положение обязывает. А следом уже ловлю ответную реплику японского визави. Потому что японский переводчик либо не тащит (бывало и такое), либо его вообще нет. Действительно: а зачем?