Фотографом я себя никогда не считал. Насколько помню, всегда стеснялся, когда меня так называли, хотя с фотографией я почти всю жизнь. Первый фотоаппарат появился у меня, когда мне было лет девять. Возраст точно не помню, но отчётливо помню визуально: это была пластиковая «мыльница» ЛОМО. Её нужно было ещё и самостоятельно собрать. Такая постсоветская забава.

С этой игрушкой я начал гоняться за воронами. Потом все школьные годы снимал простыми родительскими фотоаппаратами, а позже, когда учился в университете, купил себе на подаренные деньги первую цифровую «мыльницу». И понеслась душа в рай!

С того исторического события прошло уже больше пятнадцати лет – долгий извилистый путь, оставшийся в памяти и на тысячах снимков. Фотоаппарат стал продолжением руки. Есть что-то притягательное в том, чтобы изучать мир через видоискатель. Это всегда было хобби и отдушиной, но никак не вариантом заработка. Но с отъездом на работу в Токио всё круто изменилось.

Конец июля и август в Токио – адское пекло. Обгораешь моментально пока переходишь улицу из тени в тень. Но зато какое буйство красок! Романтическое настроение усиливало стрекотание цикад, воспетое в японской поэзии. Хотя и звучит это как циркулярная пила.

- Снова здравствуйте, я теперь у вас тут тоже поживу, можно?

Всё окружающее представлялось ярким и по-новому интересным. Лихая московско-питерская жизнь осталась в прошлом. Новая глава, новое начало.

Любопытство в сочетании в летней расслабленностью тянуло на открытия, поэтому по выходным я часто выбирался куда-нибудь – побродить
с фотоаппаратом. С увлечением разглядывал дома, автомобили, людей, охотился за интересными и забавными ситуациями, пытаясь их запечатлеть.

То же самое стало происходить и в рабочие дни, но с телефоном. Выходя
куда-нибудь на обед или отправляясь на выездную встречу, я часто возвращался с несколькими снимками. Коллекция стремительно пополнялась. День за днём.

Новая жизнь сразу стала подбрасывать новые возможности. Выяснилось, что
в Токио проводят конкурс фотографов среди иностранных дипломатов.
"Я должен там быть!" – прозвучало в сознании, когда я бродил по выставке работ участников. Полгода спустя я подал заявку.

В суете будней это вскоре забылось, но события продолжали развиваться.
Спустя какое-то время в совершенно обычный вторник я мимоходом залез
в свой служебный почтовый ящик. Это уже было рефлексом. Мало ли что срочное. Срочного ничего. Летнее затишье. Но ящик оказался не пуст. Когда я его открыл, увидел там красивый плотный конверт. Отправитель – Японская ассоциация фотографов.

- Что? Да ладно...

Почуяв что-то горяченькое внутри, я поднялся обратно в свой кабинет и аккуратно вскрыл посылку.

- Каково же было удивление оперативников...

В голове зазвучал голос диктора из "Криминальной России". Трудно было поверить своим глазам. Передо мной лежал плакат, на котором красовался один из моих снимков.

Это был портрет незнакомца, которого я застал в момент паркования велосипеда. Как сейчас помню: это был прекрасный воскресный августовский вечер. Такое и получилось настроение. Подпись гласила: "Prince Takamado Memorial Prize – Roman Malyshev/Russia".

- Выиграл, получается...

Меня пригласили на торжественную церемонию с участием Принцессы Такамадо, членов правления Японской ассоциации фотографов,
представителей руководства Canon и BMW Japan и других призёров. Надо сказать, уютная тогда собралась тусовочка. Местом было выбрано выставочное пространство в Roppongi Hills. Был октябрь, тепло,
у меня ещё и день рождения. Праздничное настроение зашкаливало! И когда мне предложили взять слово, я не мог им не поделиться.

Несколькими днями позже в газете The Japan Times появилась хвалебная статья. Потом ещё. Потом были выставки в Токио и других городах Японии, вышел альбом. Такого признания у меня ещё не было. Всё это вдохновило
на поиски своего стиля.

Победа в конкурсе фотографов и красивое выступление на церемонии награждения не прошли незамеченными. Мало-помалу на меня стали выходить японские газеты с просьбой разместить мои снимки на своих хрустящих страницах. Это очень приятное чувство. Желаю каждому хоть раз
в жизни испытать нечто подобное. Я продолжал участвовать в конкурсах, много снимал и готовил материал. Тогда же меня по дружбе позвали сделать подборку фотографий для японского бренда фото-аксессуаров.

Много раз мне доводилось проводить выходные за написанием историй
к фотографиям на японском и английском языке. Волнительный был процесс! Нужно было словами расшифровать взыскательному японскому читателю,
что я хотел сказать своими работами, приправив повествование каким-нибудь жизнеутверждающим посланием. Так мне виделось. И получалось интересно. Мои опусы появились в печати. Японские редакторы, конечно, вносили правки, но не трогали суть. Поскольку в то время уже вовсю разворачивались санкции против России, для меня это стало трибуной для доброго творческого слова от лица своей страны.

В Японии на меня снизошло множество ярких откровений. Одним из них стала плёночная фотография. Дверь в этот загадочный мир открыл мне друг и коллега Павел, за что я ему бескрайне признателен. С его же подачи в самом начале командировки я купил винтажный Olympus OM-2. Так начались творческие эксперименты.

После долгих лет работы с цифровой фотографией переход на аналоговую поначалу давался нелегко. Я с трудом разбирался даже в самых базовых понятиях, поскольку прежде снимал в основном в автоматическом режиме,
не придавая этому значения. Плёночная же фотография разорвала мне мозг. Я и так-то с числами еле справляюсь, а тут они повсюду:
светочувствительность, фокусное расстояние, диафрагма и вся хурма. Плюс
к этому сам фотоаппарат был мне очень непривычен. Маленький, железный, увесистый. Ощутил себя тогда полным профаном.

Постепенно я втягивался, хотя многое делал наугад. Отправляясь каждый раз забирать очередную плёнку из проявки, я шёл преисполненный интригой. Разочарований, конечно, не счесть. Но радости было гораздо больше.

Когда я листал полученные снимки, передо мной открывались яркие и динамичные мгновения японской повседневности. Они были словно аккуратно выпилены из стремительной реки времени, сохранившись навсегда. Так я стал целенаправленно искать и документировать уникальные страницы жизни японцев. Мной овладела тяга к открытию того, что в водовороте дней часто ускользает из внимания окружающих.